![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
О нищете духом, часть 2 - русская духовность глазами иностранцев.
Продолжаем научно-познавательные посты на тему самой безбожной страны в истории и культуре.
В прошлом году мы цитировали Флетчера и мастеров художественного слова. В связи с общим наступлением обскурантизма по всем фронтам тема не могла не вызвать сильнейший и сугубо бескорыстный интерес: от имени какого "священного прошлого" ныне вещает Чаплин и его начальство, и каковы их духовные предшественники.
Взгляд на себя со стороны вообще крайне полезен, предотвращая отрыв от реальности.
Вот и посмотрим, что иностранцы писали о религиозных реалиях России.
Боже праведный, коему все подвластно, положи в милости своей конец этим долгим кровавым войнам и окажи такую милость, чтобы эти закоренелые египтяне отступились от своего идолопоклонства и обратились к истинной, праведной вере Христовой, признали и осознали свою вину и греховность, покаялись перед господом богом, утихомирились и успокоились и служили своему государю вернее и покорнее, чем прежде. Да сбудется и свершится это всемогущею волею божией во славу и хвалу его пречестного имени, на распространение его святого слова божия, на умножение и благо всего христианства, особенно же на утешение всем живущим в этой стране... ради возлюбленного сына твоего, истинного князя миролюбия, Иисуса Христа. Аминь! Аминь! Аминь!
Конрад Буссов. Московская Хроника. 1612—1613.
Я не думаю, чтобы [в это время] в Москве был хотя один колокол, который бы не гудел, ибо [люди] были оглушены звоном, и едва только поставили [мощи] в собор, как стали свершаться над некоторыми чудесные исцеления: слепые прозревали, калеки начинали ходить, немые — говорить, глухие — слышать, и едва только совершалось над кем-либо чудо, принимались звонить во все колокола и петь “gaudeamus”.
Да и были некоторые, которых слышали [в церкви] и когда [они] выходили оттуда, то становились немыми, когда их о чем-нибудь спрашивали, и, по меньшей мере, заикались; однако туда никто не входил, только те, кого впустили. Я полагаю, что ежели б мне дозволили войти туда, то я, по меньшей мере, ослеп бы от того дыма, что накалили там, и оглох бы от крика попов.
Однажды плутовство едва не было открыто, ибо привели человека больного или, по меньшей мере, почитаемого за больного, и его привели для исцеления, но он умер там в церкви, и его были принуждены вынести оттуда мертвым; однако и тут сумели привести такие объяснения, что все чудеса, совершенные [мнимым Димитрием], почли за добро, ибо сказали, что у этого [человека] не было твердой веры и потому он должен был умереть; и все бедные, так и богатые были столь ослеплены, что верили в истину всех этих выдумок и басен, так ослеплены были люди.
Я часто из усердия [к вере] говаривал им, чтобы они взяли слепых, сидящих и просящих милостыню у дверей нашего и других домов, или хромых и калек, сидящих на всех углах улиц, и отвели их в церковь, дабы они прозрели, стали ходить и слышать, но мне возражали, что эти [люди] не тверды в своей вере. Я спросил, откуда им ведомо, что те, кого туда приводят, точно веруют в святых, они отвечали: ангел божий открывал епископам и священникам тех, кому будет дана помощь, и потому они за ними посылают. Одним словом, они умели отвечать на все мои вопросы и сами твердо веровали, хотя плутовство было осязательно, ибо негодяи, получавшие видимое [162] исцеление, были для того подкуплены, чтобы клятвами доказывать свое исцеление, и они портили себе глаза каким-то веществом, также представлялись хромоногими, и другие подобные плутни, и большая часть этих молодчиков была незнакома в Москве и собиралась из чужих мест.
Одним словом, московиты были слепы, а теперь ослеплены еще больше. Да просветит их бог святым своим духом и всех, еще блуждающих во тьме!
Бог всемогущий, правящий всем по своей божественной воле, ниспосылающий на земли и царства различные кары, устроит все к лучшему, и придет мир [на Московию], но, кажется, гнев божий еще тяготеет над этою землею и [народ] еще будет губить друг друга в усобице за свои тяжкие грехи и поношения церкви господней, [претерпевающей] от обеих сторон, как глаголет господь устами пророка Иезекииля, 38, ст. 21: “И по всем горам моим призову меч против него, говорит господь бог: меч каждого человека будет против брата его”.
Исаак Масса. Краткое известие о начале войн в Московии. 1610-1612.
Все монахи и монахини... ужасно неприличны, неучены и не умеют ничего ответить, когда их спросишь что-нибудь из Библии, или из св. отцов, или об их вере, ордене и жизни: они говорят, что не могут отвечать на это, потому что должны держать себя в простоте и невежестве, и не умеют ни читать, ни писать. А тоже напиваются допьяна и держат себя, точно какие свиньи; говорят, что патриарх, митрополиты и епископы — их духовные защитники, перед ними они и будут отвечать, потому что не сделали ничего кроме того, что им велят они делать.
В церквах священники не говорят никаких проповедей, только поют и читают на своем родном языке, сколько велят им патриарх и епископы, некоторые молитвы из молитвенников, Псалмы Давида и кое-какие отрывки, то из св. отцов, то из Нового Завета.
Если мирянин, поссорившись со священником, подерется с ним и угодит ему в голову, где находится шапочка, надетая на него при посвящении, которую он никогда не снимает ни в церкви, ни где бы то ни было, такой наказывается розгами и тюрьмою. А когда угодит ему в другое какое место на теле, в лицо, в бок, в глаз или куда бы то ни было, и отпотчует его на славу, тогда он не виноват и не подвергается никакой беде.
Перссон де Эрлезунда. История о великом княжестве Московском. 1615.
Итак, мы были уже в московской России, у народа, исповедующего Иисуса Христа... После уж узнали мы, что москвитяне запрещают людям иноземной веры входить в свои церкви... Да даже не хотят вносить в церкви и книги Ветхого Завета, чтобы не осквернить своих церквей, говоря, что в этих книгах написано много непристойного и предосудительного. Частные люди изгоняют их даже и из своих домашних божниц, а монахам вовсе запрещено читать оные (кроме Псалтыри и нескольких мест из Пророков). В этом монастыре... монахам предписаны самые строгие правила... Потому что мясо запрещено им совсем. Дозволены только рыба, яйца и молочные кушанья, да и того не положено по понедельникам, середам и пятницам в продолжение всего года, если только эти дни не праздничные, так же и во весь сорокадневный (Великий) пост (кроме годовых праздников Благовещения и торжественного входа Господня в Царский град). Тогда не позволено также пить водку, ни чистую, ни с водою, ни пиво... Однако ж эти священнейшие установления обращают в посмеяние почти все монахи, нарушающие их даже в монастырских стенах, а всего чаще вне их: вкусно накормленные у знакомых или родных, они потопляют в питье разных напитков уныние духа, навеянное строгим воздержанием. А тут поднимают ссоры, споры, волокитство и, откинув всякое приличие, слоняются по городским улицам, то пешком, то верхом, то в дрянных тележонках, нередко сами и правят, в платье, испачканном тысячью пятен и замаранном в глубокой грязи: так и учат народ, чтобы он истребил в себе предвзятое мнение об их святости не зельем каким-нибудь, а положительным сведением, и не ставил бы в грош их, пренебрегая должным, при других условиях, уважением к монашескому призванию. В числе монахов в каждом монастыре имеется игумен и старший по нему, да два-три монаха в священническом сане... Но и они тоже не выше других по святости, да еще, как бы подружившись с божеством, по случаю частого совершения жертвы, грешат гораздо бесстыднее, не будучи связаны ни страхом, ни благоговением. И это тем еще более, что самые важные преступления между ними обыкновенно наказываются только очень легким выговором. ...Был такой случай: в темнице сидел один молодой человек, поповский сын, за кражу из церкви святых икон, украшенных драгоценными каменьями. Он запирался в этом, был приведен к допросу и, не в силах будучи перенести боли от пытки, признал себя виновным в святотатстве, прибавив еще, что долгое время жил в блудной связи с одним священником, монахом того монастыря, из которого были украдены иконы. Когда позвали того в суд и поставили перед распутником, он не отперся от преступления, извиняя его преувеличенной человеческой слабостью.
...простые священники все до того унижают свой сан, что, постоянно грубея в нечистоте и грязи, сами правят своими тележками, в самых людных городах едят на улицах, точно в какой уединенной столовой; а если кошелек туго набит, то заходят и в кабак опоражнивать там чарку за чаркой до скотского опьянения. Все они до одного какие-то полоумные и называют погаными людей другого, а не русского, исповедания. Оттого-то и наш поп не хотел нам подать руки, в обыкновенный знак радости гостям, чтобы не осквернить ее прикосновением наших рук.
Августин Мейерберг. Путешествие в Московию. 1661-1662.
Монахи и монахини не так строго следуют своему званию, как Римско-Католические. Монахи торгуют солодом, хмелем, всякого рода хлебом, лошадьми, рогатым скотом и всем, что приносит им выгоды. Монахини всюду выходят: некоторые просят подаяния, другие посещают женщин высшего сословия и возвращаются назад в монастырь. Это действительно чистые монахини.
Правда в том, что простой русский люд - обычные идолопоклонники и в Северных частях, в Архангельске и Коле, они не знают никакого иного Бога кроме Св. Николая, которого они действительно считают правителем мира. Они говорят, что он прибыл в порт Св. Николая (портовый городок под Архангельском), плывя из Италии на верстовом столбе; и то, что кто-то из русских засомневается в этой истории равносильно жизни. Они отмечают праздники их Святых с большей честью, чем Апостолов. Так как они говорят, что Св. Николай - наш брат, один из нас, и более добр к нам, чем Св. Петр или Св. Павел, которые никогда нас не знали.
Нажив себе огромное состояние разорением бедных и ограбив иностранцев, они думают, что загладят злые дела, если построят церковь и снабдят ее множеством дорогих икон и колоколами; это кажется им богоугодным делом и действительно было бы таковым, если бы совершено [было] во славу Божию, а не из своекорыстия или тщеславия. В целом мире нет таких негодяев; есть, однако же, и между ними много добрых людей.
Самуэль Коллинс. Нынешнее состояние России. 1671.
По своей природе русские очень способны ко всяким наукам, но безграмотны и темны из-за отсутствия у них обучения и образования. Это нельзя исправить, если не распространять здесь знания. Постигают они все не спокойно, а стремительно, жадно, неистово. Они восприимчивы также к овладению всякими искусствами, как изящными, так и механическими, но изделия их крупные, грубые, непрочные. В том, что они изучают на родине, они очень искусны, но учиться за границу не ездят, а если бы ездили, то могли бы ввести в свое отечество искусства всех стран... Я уже часто упоминал о том, что у россиян нет обучения, нет у них школ ни гуманитарных, ни философских, ни богословских, нет академий: с отходом от истинной веры, когда они перешли в греческий раскол, все это также погибло.
Иржи Давид. Современное состояние Великой России или Московии. 1690.
У москвитян вся вера и все средство к спасению состоит в способе креститься, так как весьма мало между ними таких, которые бы знали самые обыкновенные и самые краткие молитвы. «Отче наш» или «Богородице Дево»... Поистине замечательно, сколь слабо у москвитян знание религии и с какой гордостью гнушаются они пользоваться какой бы то ни было наукой иноземцев... Иностранцы, не придерживающиеся веры москвитян, почти совсем не допускаются в их храмы либо с трудом могут в них входить... Русские до сих пор всегда осуждали звание проповедников, утверждая, что те, которые должны говорить речь с кафедры, стараются более блеснуть красноречием, чем проповедовать слово Божие.
У москвитян есть монахи и монахини. Их жизнь строже, чем наших монахов, более постов, монастырский закон суровее, жизнь беднее, но менее, чем у наших, благочестия. В пост русские монахи и монахини до того умерщвляют свое тело, что даже больные не принимают лекарств, но как скоро кончился пост, они погружаются во всякого рода распутство, причем более на гуляк, чем на монахов, похожи, пьяные шалят на улицах и, лишившись всякого стыда, нередко предаются там же сладострастию... На всех одежда бедная, но занимающие в монастырях должности одеваются лучше. Русские монахи дают также три обета: целомудрия, бедности и послушания. Наук не знают...
Мирянин в драке со священником обязан более всего заботиться о том, чтобы не замарать его шапочки, кто хочет бить попа, тот обязан с должным почтением снять с его головы шапочку, положить в приличном месте, а потом может уже безнаказанно и сколько ему угодно колотить попа. Поколотивший священника не подвергается никакой ответственности перед законом, никакому наказанию или отлучению от церкви, если только после драки с должным почтением вновь наденет на попа снятую с него прежде шапочку Таким образом, если было оказано уважение к шапочке, то уважение к званию пресвитера не было, значит, нарушено, и колотивший по дьявольскому наущению попа бил не священника, а только воздух, и возмездие сделано личности человека.
Простолюдины, встречаясь на улицах с попами, почтительно их просят дать им поцеловать крест и благословить их, что те, гордясь своим священным саном, и допускают их всенародно исполнять этот обряд. Несмотря на то сами священники едва ли степеннее черни; поведение их, от частого шатанья в пьяном виде на перекрестках улиц, является более предосудительным, чем поведение прочих людей, так как по самому уже своему званию попы должны собственным примером наставлять других на путь добродетели и благочестия. Без креста попы и шага нигде не делают, хотя иногда попадается он им и под ноги. Жаль, что драгоценнейший знак нашего Спасителя находится в руках недостойнейших людишек, которые, ослабев и шатаясь от излишнего употребления водки, часто таскают крест по нечистоте и грязи. Я думаю, что ни один народ в свете не отличается толиким числом внешних знаков, выражающих истинное благочестие, толиким числом благовидных личин честности, как этот, который в то же время, без сомнения, далеко превосходит народы всего света лицемерием, обманом, вероломством и необузданным дерзновением на всякого рода преступления. И это я говорю не из ненависти: это правдивое, естественное свидетельство, в истине которого каждый несомненно уверится, кто только будет иметь случай войти с русскими в более частые сношения.
Иоганн-Георг Корб. Дневник путешествия в Московское государство. 1698-1699.
До времен нынешнего царя весьма редко можно было встретить в Poccии, даже между высшим и более образованным духовенством, человека знакомого с каким-либо другим языком, кроме своего родного. Так как они сами были чужды всякого знания, и брали величайшие предосторожности против всех мер, способствующих к распространению знания, боясь, чтоб их собственное невежество тем самым не открылось. С этой целью они внушали прежним Императорами, что введение в употребление иностранных языков могло послужить к водворению в стране иностранных обычаев и нововведений, могущих со временем оказаться опасными не только для Церкви, но и для Государства; по этой причине в России положительно противодействовали изучению иностранных языков и книг...
Церковнослужители их... никогда не проповедуют народу, так как они не имеют к этому никакого искусства и дарования. Только некоторые из лучших людей иногда, в дни великих праздников, в соборных церквах проповедуют в присутствии царя. Можно сказать, что верх учености, требуемой в подобных предметах от обыкновенного духовенства, или, по крайней мере, то, что для них необходимо, чтобы быть принятыми епископом в священнический сан, заключается в следующем: они должны петь и читать внятно, по порядку, установленному для церковной службы, не пользоваться дурною славою между соседями, иметь хороший чистый голос и способность повторять: “Господи, помилуй!”, со всевозможною быстротою 10, или 15, раз сряду, не переводя дух... Они также не очень-то разборчивы касательно того, откуда берут своих Священников... Во всей стране этой, сколько мне известно, не существует училища, устроенного для образования людей, предназначающихся к этой священной обязанности, за исключением Kиева... куда рyccкие весьма редко прибегают за наукою. Священники их не способны защищать свою религию и выдержать удовлетворительного прения по этому предмету, и всякий раз, когда случится в разговоре с ними коснуться до вопросов о Боге, или нравственности, то они, как и миряне, преимущественно рассуждают о молитвенном обращении к святым и о соблюдении постов... Рассуждают также о наложенном на них кратком покаянии за прошлые грехи, и испрашивании отпущения от священника; когда же этот последний осенит их знамением креста и произнесет отпущение, то они отходят удовлетворенные и успокоенные, как будто не совершили никакого зла, хотя бы они и соделали самые страшные преступления в мире. Это-то, как я уже прежде имел случай заметить, и служит причиною вероломства и неблагородства русских в отношении всех тех, кто имеет с ними дело...
Из всех своих святых русские Св. Николу (или Св. Николая) всего больше уважают, и часто говорят о нем также как говорят о Боге... Благодаря этому глупому и отвратительному суеверию, безграмотности священников и вышеупомянутому вероломству народа не только самоеды и татары, живущие на границах царских владений... отказываются от христианской веры в том виде, в каком представляется она им у русских, но и мордва и меря... находящиеся в постоянных сношениях с русскими и под непосредственным управлением царя, также положительно отказываются от принятия Христианской Веры, хотя им многократно предложены были значительные выгоды и преимущества, если они перекрестятся в русскую веру, несмотря на то, что им приходится ежедневно терпеть со стороны русских оскорбления и обиды за то, что они упорствуют в своем отказе.
С целью внушить народу своему правила добродетели и дать ему лучшее понятие о совести и человечности, царь вот уже восемь, или девять, лет, как приказал разным лицам переводить с иностранных языков много прекрасных книг по части богословия и нравственности, равно как и относящиеся до войны, искусств и наук. Он устроил типографию и приказал книги эти печатать в Москве и распространять по всей России, несмотря на сопротивление со стороны духовенства.
Джон Перри. Другое и более подробное повествование о России. 1716.
Впечатлились? Обыкновенная реакция на эти свидетельства - отторжение. Как принято возражать, все это лишь искаженная ненавистью к "раскольникам" латинская фантазия.
Уязвимость этой защиты видна уже с тем, что иностранные повествования оставлены людьми взаимно неприемлемых друг для друга христианских течений. Католики Мейерберг и Корб, англикане Флетчер и Коллинс, лютеране Буссов и Эрлезунда при личной встрече, несомненно, нашли бы о чем поспорить и о чем повоевать в вопросах веры (по крайней мере, протестантов католики резали массово, а православных - нет) - но при описании московских духовных дел проявляют удивительное единодушие. Кроме того, английским, немецким и шведским свидетелям, как протестантам, вопрос церковной унии и уклонения ПЦ от нее как главный мотив критики был абсолютно некомпланарен.
Тогда возникает вторая мысль - возможно, перед нами пресловутый многократно изжеванный "евроцентризм"? Может, англо-романо-германцы Средневековья вообще не были в состоянии оценить чужеземную духовность?
И вот здесь начинается самое интересное...
Перенесемся в Азию, на сказочный Восток.
В вышеупомянутом городе Кайлаке уйгуры имели три кумирни; в две из них я заходил, чтобы увидеть эти безумия. В первой я нашел некоего человека, имевшего у себя на руке крестик из чернил; отсюда я поверил, что он- христианин, ибо на все, что я спрашивал у него, он отвечал как христианин. Поэтому я спросил у него: "Почему же вы не имеете здесь креста и изображения Иисуса Христа?" Он ответил: "У нас это не в обычае". Отсюда я поверил, что они христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования. Все же я там видел за сундуком, служащим им вместо алтаря, на который они ставят светильники и жертвы, какое-то изображение, имевшее крылья, как у святого Михаила, и другие изображения вроде епископов, державших пальцы как бы для благословения.
Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. 1255.
Поразительный отрывок. Францисканский монах даже не понял, что разговаривал... с буддистом. И не ощутил никакой неприязни, видя близость между двумя религиями в их лучших сторонах. Далее он пишет еще немало интересного:
Идолопоклонники... ставят они главный идол, который я видел в Каракоруме, такой же величины, как рисуют блаженного Христофора... Кругом ставят они другие идолы; все они очень красиво позолочены... Точно так же у идолопоклонников, как и у нас, есть большие колокола... Точно так же все жрецы их бреют целиком голову и бороду; одеяние их желтого цвета; с тех пор как они обреют голову, они хранят целомудрие и должны жить по сто или по двести зараз в одной общине. В те дни, когда они входят в храм, они ставят две скамьи и сидят в направлении клироса, но против него, на земле, держа в руках книги, которые иногда кладут на упомянутые скамейки, и, пока они в храме, головы их открыты; они читают в молчании и сохраняют молчание. Отсюда, когда я в Каракоруме вошел в один храм их и застал их так сидящими, я на разные лады пробовал вызвать их на разговор и никоим образом не мог. Куда бы они ни шли, они имеют также постоянно в руках какую-то веревочку со ста или двумястами ядрышками, как мы носим четки, и повторяют постоянно следующие слова: "on mani baccam", то есть "Господи, Ты веси", как один из них перевел мне это...
Итак, когда я вошел в упомянутую кумирню, я застал жрецов сидящими у наружных ворот... я сел рядом с вышеупомянутыми жрецами, то спросил их, как они веруют в Бога. Они ответили: "Мы веруем только в единого Бога". И я спросил: "Веруете ли вы, что Он дух или нечто телесное?" Они сказали: "Мы веруем, что Он дух". Тогда я спросил: "Веруете ли вы, что Он никогда не принимал человеческой природы?" Они ответили: "Никогда"... Затем они спросили у меня как бы в насмешку: "Где находится Бог?" Я возразил им: "Где находится душа ваша?" Они сказали: "В нашем теле". Я спросил их: "Разве она не находится повсюду в вашем теле и не управляет им всем, а все-таки невидима? Так и Бог находится повсюду и всем распоряжается, однако Он невидим, так как Он разумение и мудрость". Затем, когда я хотел дальше рассуждать с ними, мой толмач, утомившись и не желая переводить разговор, заставил меня замолчать.
Далее - немного из классики:
Есть у них отшельники по их обычаю: живут они в уединении; насчет еды и питья очень воздержанны и очень целомудренны; всего грешного по их вере остерегаются сильно. Народ здешний почитает их за великих святых; живут они подолгу, а от греха воздерживаются из любви к своим идолам. Много у них аббатств и монастырей ихней веры...
Как мы сказали выше, эти народы идолопоклонники, а что до их богов, то у каждого высоко на стене его комнаты прибита табличка, на которой написано имя, обозначающее Всевышнего, Небесного Бога; ей они каждый день поклоняются с кадилом фимиама... Душу они считают бессмертной в том смысле, что тотчас после смерти человека она переходит в другое тело; смотря по тому, жил ли человек хорошо или дурно, душа переходит от хорошего к лучшему или от дурного к худшему. Если это был бедный человек и вел себя при жизни хорошо и скромно, то он после смерти возродится от дворянки и сам будет дворянином; потом он родится от государыни и будет государем; поднимаясь все выше и выше, он, наконец, доходит до Бога. Если же он вел себя дурно, то он, если был сыном дворянина, возрождается как сын крестьянина, потом возрождается собакой и спускается к все более презренной жизни...
У здешних народов нет ни идолов, ни храмов. Молятся они старшему в доме, от него, говорят, мы произошли. Букв у них нет, и писать они не умеют... Рассказал вам о нравах и обычаях здешнего народа и о том, как их колдуны умеют бесов заговаривать.
Марко Поло. Книга о разнообразии мира. Конец XIII в.
Как видим, перед нами вполне объективное описание без осуждающего подтекста. Надиктованный Поло материал нередко критиковался за фантастичность - но в данном случае он неплохо подтверждается другими источниками и важен самим настроением; к тому же, итальянский путешественник был вполне способен и к более резким оценкам.
И наконец, источник XVI в. Цитируется по монографии "Миссия иезуитов в Китае":
"...в канонических книгах [китайцев] много сюжетов, которые прекрасно сочетались с предметами веры, таких как единство Бога, бессмертие души, слава благословенных". Это открытие было для Риччи откровением... Одно время репутация иезуитской миссии была столь высока, что их дом был постоянным объектом посещений высоких правительственных сановников и широко известных ученых. Дела миссии складывались таким образом, что большинство обращенных происходили либо из великих мира сего, либо, напротив, из массы самых беднейших. По разным причинам ни те, ни другие при принятии христианства не так уж много и теряли, отказываясь от определенных привычек, диктовавшихся им китайским образом жизни. Если говорить о конфуцианских ученых, христианство являлось для них своего рода интеллектуальной системой проверки на прочность знакомых конфуцианских максим; бедные же китайцы получали то же самое утешение и надежду на воздаяния в загробной жизни, которые привлекали к христианству его самых первых обращенных...
Ничто так ярко не демонстрирует блестящие дарования Риччи, как его взгляды на освященные временем традиции поклонения предкам и почитания Конфуция. По его мнению, ни первая, ни вторая не были проявлениями идолопоклонничества. По словам самого Риччи, его взгляд основывался на изучении классических текстов, в которых он не нашел ни следа идолопоклонничества и суеверий. Обе традиции были лишь формами почитания основ общества, не больше. По этой причине обе традиции, по его мнению, не вступали в противоречие с христианством.
...Для миссии был куплен еще один дом, рядом - построена церковь, в христианство были обращены некоторые принцы крови (лишенные реальной власти, но родовитые) и их семьи, известные ученые присоединились к пастве, бедняки толпились у дверей сотнями, было крещено огромное множество брошенных новорожденных девочек, были переведены многие западные книги (например, "Элементы" Евклида, книги по математике, астрономии, гидравлике, часть Библии), были написаны и напечатаны оригинальные сочинения на религиозные и этические темы.
За время своего пребывания в Китае Маттео Риччи, помимо миссионерства и книжного просветительства, успел провести впечатляющую культурную программу: обучал придворных музыкантов игре на клавесине, правил запутанный китайский лунный календарь, наконец, проявил себя как недюжинный часовых дел мастер. Настолько, что был после смерти обожествлен буддистами под именем Ли Ма-доу как покровитель часовщиков.
Трудно найти определения и легко - аналогии. Кем, интересно, запомнился коми-зырянам "апостол Биармии" Стефан? Судя по подобным исследованиям, наверное, огненным демоном.
Люди, не копайтесь в былом. Не ищите в нем великих идей и благодати. Не думайте обратить историю вспять.
Нет позади нас никакой "Святой Руси".
Наша страна еще и не начинала жить!
В прошлом году мы цитировали Флетчера и мастеров художественного слова. В связи с общим наступлением обскурантизма по всем фронтам тема не могла не вызвать сильнейший и сугубо бескорыстный интерес: от имени какого "священного прошлого" ныне вещает Чаплин и его начальство, и каковы их духовные предшественники.
Взгляд на себя со стороны вообще крайне полезен, предотвращая отрыв от реальности.
Вот и посмотрим, что иностранцы писали о религиозных реалиях России.
Боже праведный, коему все подвластно, положи в милости своей конец этим долгим кровавым войнам и окажи такую милость, чтобы эти закоренелые египтяне отступились от своего идолопоклонства и обратились к истинной, праведной вере Христовой, признали и осознали свою вину и греховность, покаялись перед господом богом, утихомирились и успокоились и служили своему государю вернее и покорнее, чем прежде. Да сбудется и свершится это всемогущею волею божией во славу и хвалу его пречестного имени, на распространение его святого слова божия, на умножение и благо всего христианства, особенно же на утешение всем живущим в этой стране... ради возлюбленного сына твоего, истинного князя миролюбия, Иисуса Христа. Аминь! Аминь! Аминь!
Конрад Буссов. Московская Хроника. 1612—1613.
Я не думаю, чтобы [в это время] в Москве был хотя один колокол, который бы не гудел, ибо [люди] были оглушены звоном, и едва только поставили [мощи] в собор, как стали свершаться над некоторыми чудесные исцеления: слепые прозревали, калеки начинали ходить, немые — говорить, глухие — слышать, и едва только совершалось над кем-либо чудо, принимались звонить во все колокола и петь “gaudeamus”.
Да и были некоторые, которых слышали [в церкви] и когда [они] выходили оттуда, то становились немыми, когда их о чем-нибудь спрашивали, и, по меньшей мере, заикались; однако туда никто не входил, только те, кого впустили. Я полагаю, что ежели б мне дозволили войти туда, то я, по меньшей мере, ослеп бы от того дыма, что накалили там, и оглох бы от крика попов.
Однажды плутовство едва не было открыто, ибо привели человека больного или, по меньшей мере, почитаемого за больного, и его привели для исцеления, но он умер там в церкви, и его были принуждены вынести оттуда мертвым; однако и тут сумели привести такие объяснения, что все чудеса, совершенные [мнимым Димитрием], почли за добро, ибо сказали, что у этого [человека] не было твердой веры и потому он должен был умереть; и все бедные, так и богатые были столь ослеплены, что верили в истину всех этих выдумок и басен, так ослеплены были люди.
Я часто из усердия [к вере] говаривал им, чтобы они взяли слепых, сидящих и просящих милостыню у дверей нашего и других домов, или хромых и калек, сидящих на всех углах улиц, и отвели их в церковь, дабы они прозрели, стали ходить и слышать, но мне возражали, что эти [люди] не тверды в своей вере. Я спросил, откуда им ведомо, что те, кого туда приводят, точно веруют в святых, они отвечали: ангел божий открывал епископам и священникам тех, кому будет дана помощь, и потому они за ними посылают. Одним словом, они умели отвечать на все мои вопросы и сами твердо веровали, хотя плутовство было осязательно, ибо негодяи, получавшие видимое [162] исцеление, были для того подкуплены, чтобы клятвами доказывать свое исцеление, и они портили себе глаза каким-то веществом, также представлялись хромоногими, и другие подобные плутни, и большая часть этих молодчиков была незнакома в Москве и собиралась из чужих мест.
Одним словом, московиты были слепы, а теперь ослеплены еще больше. Да просветит их бог святым своим духом и всех, еще блуждающих во тьме!
Бог всемогущий, правящий всем по своей божественной воле, ниспосылающий на земли и царства различные кары, устроит все к лучшему, и придет мир [на Московию], но, кажется, гнев божий еще тяготеет над этою землею и [народ] еще будет губить друг друга в усобице за свои тяжкие грехи и поношения церкви господней, [претерпевающей] от обеих сторон, как глаголет господь устами пророка Иезекииля, 38, ст. 21: “И по всем горам моим призову меч против него, говорит господь бог: меч каждого человека будет против брата его”.
Исаак Масса. Краткое известие о начале войн в Московии. 1610-1612.
Все монахи и монахини... ужасно неприличны, неучены и не умеют ничего ответить, когда их спросишь что-нибудь из Библии, или из св. отцов, или об их вере, ордене и жизни: они говорят, что не могут отвечать на это, потому что должны держать себя в простоте и невежестве, и не умеют ни читать, ни писать. А тоже напиваются допьяна и держат себя, точно какие свиньи; говорят, что патриарх, митрополиты и епископы — их духовные защитники, перед ними они и будут отвечать, потому что не сделали ничего кроме того, что им велят они делать.
В церквах священники не говорят никаких проповедей, только поют и читают на своем родном языке, сколько велят им патриарх и епископы, некоторые молитвы из молитвенников, Псалмы Давида и кое-какие отрывки, то из св. отцов, то из Нового Завета.
Если мирянин, поссорившись со священником, подерется с ним и угодит ему в голову, где находится шапочка, надетая на него при посвящении, которую он никогда не снимает ни в церкви, ни где бы то ни было, такой наказывается розгами и тюрьмою. А когда угодит ему в другое какое место на теле, в лицо, в бок, в глаз или куда бы то ни было, и отпотчует его на славу, тогда он не виноват и не подвергается никакой беде.
Перссон де Эрлезунда. История о великом княжестве Московском. 1615.
Итак, мы были уже в московской России, у народа, исповедующего Иисуса Христа... После уж узнали мы, что москвитяне запрещают людям иноземной веры входить в свои церкви... Да даже не хотят вносить в церкви и книги Ветхого Завета, чтобы не осквернить своих церквей, говоря, что в этих книгах написано много непристойного и предосудительного. Частные люди изгоняют их даже и из своих домашних божниц, а монахам вовсе запрещено читать оные (кроме Псалтыри и нескольких мест из Пророков). В этом монастыре... монахам предписаны самые строгие правила... Потому что мясо запрещено им совсем. Дозволены только рыба, яйца и молочные кушанья, да и того не положено по понедельникам, середам и пятницам в продолжение всего года, если только эти дни не праздничные, так же и во весь сорокадневный (Великий) пост (кроме годовых праздников Благовещения и торжественного входа Господня в Царский град). Тогда не позволено также пить водку, ни чистую, ни с водою, ни пиво... Однако ж эти священнейшие установления обращают в посмеяние почти все монахи, нарушающие их даже в монастырских стенах, а всего чаще вне их: вкусно накормленные у знакомых или родных, они потопляют в питье разных напитков уныние духа, навеянное строгим воздержанием. А тут поднимают ссоры, споры, волокитство и, откинув всякое приличие, слоняются по городским улицам, то пешком, то верхом, то в дрянных тележонках, нередко сами и правят, в платье, испачканном тысячью пятен и замаранном в глубокой грязи: так и учат народ, чтобы он истребил в себе предвзятое мнение об их святости не зельем каким-нибудь, а положительным сведением, и не ставил бы в грош их, пренебрегая должным, при других условиях, уважением к монашескому призванию. В числе монахов в каждом монастыре имеется игумен и старший по нему, да два-три монаха в священническом сане... Но и они тоже не выше других по святости, да еще, как бы подружившись с божеством, по случаю частого совершения жертвы, грешат гораздо бесстыднее, не будучи связаны ни страхом, ни благоговением. И это тем еще более, что самые важные преступления между ними обыкновенно наказываются только очень легким выговором. ...Был такой случай: в темнице сидел один молодой человек, поповский сын, за кражу из церкви святых икон, украшенных драгоценными каменьями. Он запирался в этом, был приведен к допросу и, не в силах будучи перенести боли от пытки, признал себя виновным в святотатстве, прибавив еще, что долгое время жил в блудной связи с одним священником, монахом того монастыря, из которого были украдены иконы. Когда позвали того в суд и поставили перед распутником, он не отперся от преступления, извиняя его преувеличенной человеческой слабостью.
...простые священники все до того унижают свой сан, что, постоянно грубея в нечистоте и грязи, сами правят своими тележками, в самых людных городах едят на улицах, точно в какой уединенной столовой; а если кошелек туго набит, то заходят и в кабак опоражнивать там чарку за чаркой до скотского опьянения. Все они до одного какие-то полоумные и называют погаными людей другого, а не русского, исповедания. Оттого-то и наш поп не хотел нам подать руки, в обыкновенный знак радости гостям, чтобы не осквернить ее прикосновением наших рук.
Августин Мейерберг. Путешествие в Московию. 1661-1662.
Монахи и монахини не так строго следуют своему званию, как Римско-Католические. Монахи торгуют солодом, хмелем, всякого рода хлебом, лошадьми, рогатым скотом и всем, что приносит им выгоды. Монахини всюду выходят: некоторые просят подаяния, другие посещают женщин высшего сословия и возвращаются назад в монастырь. Это действительно чистые монахини.
Правда в том, что простой русский люд - обычные идолопоклонники и в Северных частях, в Архангельске и Коле, они не знают никакого иного Бога кроме Св. Николая, которого они действительно считают правителем мира. Они говорят, что он прибыл в порт Св. Николая (портовый городок под Архангельском), плывя из Италии на верстовом столбе; и то, что кто-то из русских засомневается в этой истории равносильно жизни. Они отмечают праздники их Святых с большей честью, чем Апостолов. Так как они говорят, что Св. Николай - наш брат, один из нас, и более добр к нам, чем Св. Петр или Св. Павел, которые никогда нас не знали.
Нажив себе огромное состояние разорением бедных и ограбив иностранцев, они думают, что загладят злые дела, если построят церковь и снабдят ее множеством дорогих икон и колоколами; это кажется им богоугодным делом и действительно было бы таковым, если бы совершено [было] во славу Божию, а не из своекорыстия или тщеславия. В целом мире нет таких негодяев; есть, однако же, и между ними много добрых людей.
Самуэль Коллинс. Нынешнее состояние России. 1671.
По своей природе русские очень способны ко всяким наукам, но безграмотны и темны из-за отсутствия у них обучения и образования. Это нельзя исправить, если не распространять здесь знания. Постигают они все не спокойно, а стремительно, жадно, неистово. Они восприимчивы также к овладению всякими искусствами, как изящными, так и механическими, но изделия их крупные, грубые, непрочные. В том, что они изучают на родине, они очень искусны, но учиться за границу не ездят, а если бы ездили, то могли бы ввести в свое отечество искусства всех стран... Я уже часто упоминал о том, что у россиян нет обучения, нет у них школ ни гуманитарных, ни философских, ни богословских, нет академий: с отходом от истинной веры, когда они перешли в греческий раскол, все это также погибло.
Иржи Давид. Современное состояние Великой России или Московии. 1690.
У москвитян вся вера и все средство к спасению состоит в способе креститься, так как весьма мало между ними таких, которые бы знали самые обыкновенные и самые краткие молитвы. «Отче наш» или «Богородице Дево»... Поистине замечательно, сколь слабо у москвитян знание религии и с какой гордостью гнушаются они пользоваться какой бы то ни было наукой иноземцев... Иностранцы, не придерживающиеся веры москвитян, почти совсем не допускаются в их храмы либо с трудом могут в них входить... Русские до сих пор всегда осуждали звание проповедников, утверждая, что те, которые должны говорить речь с кафедры, стараются более блеснуть красноречием, чем проповедовать слово Божие.
У москвитян есть монахи и монахини. Их жизнь строже, чем наших монахов, более постов, монастырский закон суровее, жизнь беднее, но менее, чем у наших, благочестия. В пост русские монахи и монахини до того умерщвляют свое тело, что даже больные не принимают лекарств, но как скоро кончился пост, они погружаются во всякого рода распутство, причем более на гуляк, чем на монахов, похожи, пьяные шалят на улицах и, лишившись всякого стыда, нередко предаются там же сладострастию... На всех одежда бедная, но занимающие в монастырях должности одеваются лучше. Русские монахи дают также три обета: целомудрия, бедности и послушания. Наук не знают...
Мирянин в драке со священником обязан более всего заботиться о том, чтобы не замарать его шапочки, кто хочет бить попа, тот обязан с должным почтением снять с его головы шапочку, положить в приличном месте, а потом может уже безнаказанно и сколько ему угодно колотить попа. Поколотивший священника не подвергается никакой ответственности перед законом, никакому наказанию или отлучению от церкви, если только после драки с должным почтением вновь наденет на попа снятую с него прежде шапочку Таким образом, если было оказано уважение к шапочке, то уважение к званию пресвитера не было, значит, нарушено, и колотивший по дьявольскому наущению попа бил не священника, а только воздух, и возмездие сделано личности человека.
Простолюдины, встречаясь на улицах с попами, почтительно их просят дать им поцеловать крест и благословить их, что те, гордясь своим священным саном, и допускают их всенародно исполнять этот обряд. Несмотря на то сами священники едва ли степеннее черни; поведение их, от частого шатанья в пьяном виде на перекрестках улиц, является более предосудительным, чем поведение прочих людей, так как по самому уже своему званию попы должны собственным примером наставлять других на путь добродетели и благочестия. Без креста попы и шага нигде не делают, хотя иногда попадается он им и под ноги. Жаль, что драгоценнейший знак нашего Спасителя находится в руках недостойнейших людишек, которые, ослабев и шатаясь от излишнего употребления водки, часто таскают крест по нечистоте и грязи. Я думаю, что ни один народ в свете не отличается толиким числом внешних знаков, выражающих истинное благочестие, толиким числом благовидных личин честности, как этот, который в то же время, без сомнения, далеко превосходит народы всего света лицемерием, обманом, вероломством и необузданным дерзновением на всякого рода преступления. И это я говорю не из ненависти: это правдивое, естественное свидетельство, в истине которого каждый несомненно уверится, кто только будет иметь случай войти с русскими в более частые сношения.
Иоганн-Георг Корб. Дневник путешествия в Московское государство. 1698-1699.
До времен нынешнего царя весьма редко можно было встретить в Poccии, даже между высшим и более образованным духовенством, человека знакомого с каким-либо другим языком, кроме своего родного. Так как они сами были чужды всякого знания, и брали величайшие предосторожности против всех мер, способствующих к распространению знания, боясь, чтоб их собственное невежество тем самым не открылось. С этой целью они внушали прежним Императорами, что введение в употребление иностранных языков могло послужить к водворению в стране иностранных обычаев и нововведений, могущих со временем оказаться опасными не только для Церкви, но и для Государства; по этой причине в России положительно противодействовали изучению иностранных языков и книг...
Церковнослужители их... никогда не проповедуют народу, так как они не имеют к этому никакого искусства и дарования. Только некоторые из лучших людей иногда, в дни великих праздников, в соборных церквах проповедуют в присутствии царя. Можно сказать, что верх учености, требуемой в подобных предметах от обыкновенного духовенства, или, по крайней мере, то, что для них необходимо, чтобы быть принятыми епископом в священнический сан, заключается в следующем: они должны петь и читать внятно, по порядку, установленному для церковной службы, не пользоваться дурною славою между соседями, иметь хороший чистый голос и способность повторять: “Господи, помилуй!”, со всевозможною быстротою 10, или 15, раз сряду, не переводя дух... Они также не очень-то разборчивы касательно того, откуда берут своих Священников... Во всей стране этой, сколько мне известно, не существует училища, устроенного для образования людей, предназначающихся к этой священной обязанности, за исключением Kиева... куда рyccкие весьма редко прибегают за наукою. Священники их не способны защищать свою религию и выдержать удовлетворительного прения по этому предмету, и всякий раз, когда случится в разговоре с ними коснуться до вопросов о Боге, или нравственности, то они, как и миряне, преимущественно рассуждают о молитвенном обращении к святым и о соблюдении постов... Рассуждают также о наложенном на них кратком покаянии за прошлые грехи, и испрашивании отпущения от священника; когда же этот последний осенит их знамением креста и произнесет отпущение, то они отходят удовлетворенные и успокоенные, как будто не совершили никакого зла, хотя бы они и соделали самые страшные преступления в мире. Это-то, как я уже прежде имел случай заметить, и служит причиною вероломства и неблагородства русских в отношении всех тех, кто имеет с ними дело...
Из всех своих святых русские Св. Николу (или Св. Николая) всего больше уважают, и часто говорят о нем также как говорят о Боге... Благодаря этому глупому и отвратительному суеверию, безграмотности священников и вышеупомянутому вероломству народа не только самоеды и татары, живущие на границах царских владений... отказываются от христианской веры в том виде, в каком представляется она им у русских, но и мордва и меря... находящиеся в постоянных сношениях с русскими и под непосредственным управлением царя, также положительно отказываются от принятия Христианской Веры, хотя им многократно предложены были значительные выгоды и преимущества, если они перекрестятся в русскую веру, несмотря на то, что им приходится ежедневно терпеть со стороны русских оскорбления и обиды за то, что они упорствуют в своем отказе.
С целью внушить народу своему правила добродетели и дать ему лучшее понятие о совести и человечности, царь вот уже восемь, или девять, лет, как приказал разным лицам переводить с иностранных языков много прекрасных книг по части богословия и нравственности, равно как и относящиеся до войны, искусств и наук. Он устроил типографию и приказал книги эти печатать в Москве и распространять по всей России, несмотря на сопротивление со стороны духовенства.
Джон Перри. Другое и более подробное повествование о России. 1716.
Впечатлились? Обыкновенная реакция на эти свидетельства - отторжение. Как принято возражать, все это лишь искаженная ненавистью к "раскольникам" латинская фантазия.
Уязвимость этой защиты видна уже с тем, что иностранные повествования оставлены людьми взаимно неприемлемых друг для друга христианских течений. Католики Мейерберг и Корб, англикане Флетчер и Коллинс, лютеране Буссов и Эрлезунда при личной встрече, несомненно, нашли бы о чем поспорить и о чем повоевать в вопросах веры (по крайней мере, протестантов католики резали массово, а православных - нет) - но при описании московских духовных дел проявляют удивительное единодушие. Кроме того, английским, немецким и шведским свидетелям, как протестантам, вопрос церковной унии и уклонения ПЦ от нее как главный мотив критики был абсолютно некомпланарен.
Тогда возникает вторая мысль - возможно, перед нами пресловутый многократно изжеванный "евроцентризм"? Может, англо-романо-германцы Средневековья вообще не были в состоянии оценить чужеземную духовность?
И вот здесь начинается самое интересное...
Перенесемся в Азию, на сказочный Восток.
В вышеупомянутом городе Кайлаке уйгуры имели три кумирни; в две из них я заходил, чтобы увидеть эти безумия. В первой я нашел некоего человека, имевшего у себя на руке крестик из чернил; отсюда я поверил, что он- христианин, ибо на все, что я спрашивал у него, он отвечал как христианин. Поэтому я спросил у него: "Почему же вы не имеете здесь креста и изображения Иисуса Христа?" Он ответил: "У нас это не в обычае". Отсюда я поверил, что они христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования. Все же я там видел за сундуком, служащим им вместо алтаря, на который они ставят светильники и жертвы, какое-то изображение, имевшее крылья, как у святого Михаила, и другие изображения вроде епископов, державших пальцы как бы для благословения.
Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. 1255.
Поразительный отрывок. Францисканский монах даже не понял, что разговаривал... с буддистом. И не ощутил никакой неприязни, видя близость между двумя религиями в их лучших сторонах. Далее он пишет еще немало интересного:
Идолопоклонники... ставят они главный идол, который я видел в Каракоруме, такой же величины, как рисуют блаженного Христофора... Кругом ставят они другие идолы; все они очень красиво позолочены... Точно так же у идолопоклонников, как и у нас, есть большие колокола... Точно так же все жрецы их бреют целиком голову и бороду; одеяние их желтого цвета; с тех пор как они обреют голову, они хранят целомудрие и должны жить по сто или по двести зараз в одной общине. В те дни, когда они входят в храм, они ставят две скамьи и сидят в направлении клироса, но против него, на земле, держа в руках книги, которые иногда кладут на упомянутые скамейки, и, пока они в храме, головы их открыты; они читают в молчании и сохраняют молчание. Отсюда, когда я в Каракоруме вошел в один храм их и застал их так сидящими, я на разные лады пробовал вызвать их на разговор и никоим образом не мог. Куда бы они ни шли, они имеют также постоянно в руках какую-то веревочку со ста или двумястами ядрышками, как мы носим четки, и повторяют постоянно следующие слова: "on mani baccam", то есть "Господи, Ты веси", как один из них перевел мне это...
Итак, когда я вошел в упомянутую кумирню, я застал жрецов сидящими у наружных ворот... я сел рядом с вышеупомянутыми жрецами, то спросил их, как они веруют в Бога. Они ответили: "Мы веруем только в единого Бога". И я спросил: "Веруете ли вы, что Он дух или нечто телесное?" Они сказали: "Мы веруем, что Он дух". Тогда я спросил: "Веруете ли вы, что Он никогда не принимал человеческой природы?" Они ответили: "Никогда"... Затем они спросили у меня как бы в насмешку: "Где находится Бог?" Я возразил им: "Где находится душа ваша?" Они сказали: "В нашем теле". Я спросил их: "Разве она не находится повсюду в вашем теле и не управляет им всем, а все-таки невидима? Так и Бог находится повсюду и всем распоряжается, однако Он невидим, так как Он разумение и мудрость". Затем, когда я хотел дальше рассуждать с ними, мой толмач, утомившись и не желая переводить разговор, заставил меня замолчать.
Далее - немного из классики:
Есть у них отшельники по их обычаю: живут они в уединении; насчет еды и питья очень воздержанны и очень целомудренны; всего грешного по их вере остерегаются сильно. Народ здешний почитает их за великих святых; живут они подолгу, а от греха воздерживаются из любви к своим идолам. Много у них аббатств и монастырей ихней веры...
Как мы сказали выше, эти народы идолопоклонники, а что до их богов, то у каждого высоко на стене его комнаты прибита табличка, на которой написано имя, обозначающее Всевышнего, Небесного Бога; ей они каждый день поклоняются с кадилом фимиама... Душу они считают бессмертной в том смысле, что тотчас после смерти человека она переходит в другое тело; смотря по тому, жил ли человек хорошо или дурно, душа переходит от хорошего к лучшему или от дурного к худшему. Если это был бедный человек и вел себя при жизни хорошо и скромно, то он после смерти возродится от дворянки и сам будет дворянином; потом он родится от государыни и будет государем; поднимаясь все выше и выше, он, наконец, доходит до Бога. Если же он вел себя дурно, то он, если был сыном дворянина, возрождается как сын крестьянина, потом возрождается собакой и спускается к все более презренной жизни...
У здешних народов нет ни идолов, ни храмов. Молятся они старшему в доме, от него, говорят, мы произошли. Букв у них нет, и писать они не умеют... Рассказал вам о нравах и обычаях здешнего народа и о том, как их колдуны умеют бесов заговаривать.
Марко Поло. Книга о разнообразии мира. Конец XIII в.
Как видим, перед нами вполне объективное описание без осуждающего подтекста. Надиктованный Поло материал нередко критиковался за фантастичность - но в данном случае он неплохо подтверждается другими источниками и важен самим настроением; к тому же, итальянский путешественник был вполне способен и к более резким оценкам.
И наконец, источник XVI в. Цитируется по монографии "Миссия иезуитов в Китае":
"...в канонических книгах [китайцев] много сюжетов, которые прекрасно сочетались с предметами веры, таких как единство Бога, бессмертие души, слава благословенных". Это открытие было для Риччи откровением... Одно время репутация иезуитской миссии была столь высока, что их дом был постоянным объектом посещений высоких правительственных сановников и широко известных ученых. Дела миссии складывались таким образом, что большинство обращенных происходили либо из великих мира сего, либо, напротив, из массы самых беднейших. По разным причинам ни те, ни другие при принятии христианства не так уж много и теряли, отказываясь от определенных привычек, диктовавшихся им китайским образом жизни. Если говорить о конфуцианских ученых, христианство являлось для них своего рода интеллектуальной системой проверки на прочность знакомых конфуцианских максим; бедные же китайцы получали то же самое утешение и надежду на воздаяния в загробной жизни, которые привлекали к христианству его самых первых обращенных...
Ничто так ярко не демонстрирует блестящие дарования Риччи, как его взгляды на освященные временем традиции поклонения предкам и почитания Конфуция. По его мнению, ни первая, ни вторая не были проявлениями идолопоклонничества. По словам самого Риччи, его взгляд основывался на изучении классических текстов, в которых он не нашел ни следа идолопоклонничества и суеверий. Обе традиции были лишь формами почитания основ общества, не больше. По этой причине обе традиции, по его мнению, не вступали в противоречие с христианством.
...Для миссии был куплен еще один дом, рядом - построена церковь, в христианство были обращены некоторые принцы крови (лишенные реальной власти, но родовитые) и их семьи, известные ученые присоединились к пастве, бедняки толпились у дверей сотнями, было крещено огромное множество брошенных новорожденных девочек, были переведены многие западные книги (например, "Элементы" Евклида, книги по математике, астрономии, гидравлике, часть Библии), были написаны и напечатаны оригинальные сочинения на религиозные и этические темы.
За время своего пребывания в Китае Маттео Риччи, помимо миссионерства и книжного просветительства, успел провести впечатляющую культурную программу: обучал придворных музыкантов игре на клавесине, правил запутанный китайский лунный календарь, наконец, проявил себя как недюжинный часовых дел мастер. Настолько, что был после смерти обожествлен буддистами под именем Ли Ма-доу как покровитель часовщиков.
Трудно найти определения и легко - аналогии. Кем, интересно, запомнился коми-зырянам "апостол Биармии" Стефан? Судя по подобным исследованиям, наверное, огненным демоном.
Люди, не копайтесь в былом. Не ищите в нем великих идей и благодати. Не думайте обратить историю вспять.
Нет позади нас никакой "Святой Руси".
Наша страна еще и не начинала жить!
угу
а вот печи - это ж нужная штука и не слишком сложная.
пример простой и весьма наглядный
а вообще, всё уже давно написано
Штепу читали?
no subject
По поводу уйгуров христиан - могли быть несториане или какая-то буддийско-несторианская секта. Такие были.
no subject
Несториане у Рубрука упоминаются отдельным текстом и в гораздо более жестких выражениях, нежели уготованные им для буддистов и даже монголов-тенгриан. "Крестик на руке" у буддиста, по предположению комментатора, это подсказанный несторианскими проповедниками универсальный оберег, известный по более ранним сообщениям.
no subject